Роман века [вариант перевода Фантом Пресс] - Страница 17

– Я забыл про эту сломанную рейку, – буркнул он, не глядя на меня.

Я не обратила на него внимания и бросилась к машинке, чтобы проверить ее тип. Глупо было бы искать запятую, кавычки и восклицательный знак по всей клавиатуре, которой, как видно, я пользуюсь почти каждый день. С облегчением я увидела старенькую Оливетти, то есть то, что случайно знала лучше всего.

Муж вылез из-под кресла, с большим трудом вставил ящик на место, после чего, прохаживаясь по комнате, почесывая затылок и поправляя очки, продиктовал мне три письма официального содержания. Меня немного удивило, что во всех он передвигает сроки с марта на апрель и отказывается от приема заказов, я не заметила в мастерской особой спешки, но не обратила на все это внимания, обдумывая хитрый ход, благодаря которому я смогла бы узнать место укрытия этой чертовой машинки. Я напечатала адреса, вложила письма в конверты, вышла на кухню, зажгла свет, после чего на цыпочках вернулась в прихожую и спряталась за лестничной клеткой. В случае чего, я могла убежать в подвал. Сильно скрипящие двери были открыты, и мне было прекрасно видно.

Муж собрал свои письма, поднял машинку и засунул ее глубоко под секретер. Можно было перестать подглядывать, но меня заинтересовали его дальнейшие действия. Он осмотрелся вокруг, как-то очень подозрительно и неуверенно, отложил бумаги на кресло, и внимательно принялся изучать остальные ящики секретера. Он осторожно открывал их, заглядывал внутрь и закрывал. Один, в самом низу, открыть не удалось, по-видимому он был заперт на ключ. Он подергал за ручку, после чего задумался над ящиком.

Я смотрела на него со все большим удивлением. Что это должно было значить? Может от всех этих матримониальных потрясений он свихнулся? Даже если ящик закрыл не он, а эта упрямая Басенька, не сегодня же он это заметил? Он должен знать, что в доме открыто, а что заперто!

Мне пришло в голову, что Басенька могла закрыть его в последний момент, из-за меня, спрятав там что-то, что я могла украсть. Она наверное чокнулась, потому что оставила мне золотые часики, колечко с бриллиантом, мужа, меха, машину, стоимостью в полмиллиона с лишним злотых и закрыла какой-то паршивый маленький ящик. Что она там держит, Кохинор?

Муж вел себя загадочно. Он осмотрел секретер со всех сторон, сделал тщетную попытку заглянуть снизу, встал, растерянно осмотрелся по сторонам и в полном недоумении опять взъерошил волосы, причем сначала запустил в шевелюру одну руку, потом вторую и принялся отчаянно теребить волосы. Видно, помогло, ибо лицо его прояснилось, он кинулся к стеллажу и, открыв дверцу одного из шкафчиков внизу, извлек из него большой черный ящик. Я знала, что в таком черном футляре с полукруглой крышкой находится старинная швейная зингеровская машинка — точно такая же когда-то была у моей бабушки.

Муж, похоже, этого не знал. Сняв крышку и увидев швейную машинку, он в изумлении застыл над ней. Не знал, что у него в доме есть швейная машина? Не знал, что находится в ящиках секретера? Может, вообще первый раз в жизни оказался в этой комнате? Вон как затравленно озирается… А он снова в какой-то мрачной отрешенности уставился на несчастную машинку, потом раздраженно захлопнул футляр и опять огляделся. Мне стало страшно, до того он походил на человека, лишившегося рассудка: волосы взъерошены, стекла очков дико блестят, движения нервные, резкие. Не хватает только пены изо рта! Ну и влипла я! Обманом завлекли меня в этот дом и заперли наедине с сумасшедшим!

А сумасшедший явно что-то искал. Сочтя, видимо, секретер изученным, он принялся за стеллаж. Заглядывал во все его отделения, распахивал дверцы, выдвигал ящики, переставлял книжки. Постепенно он переместился в сторону и исчез из моего поля зрения, а потом и вовсе затих. Интересно, чем он там занимается? Покинув свое укрытие за лестницей, я тихонько заглянула в комнату. Псих стоял в углу, заложив руки за спину, и раскачивался с носка на пятку взад и вперед, взад и вперед. Глаза устремлены в одну точку, а на лице — тупое отчаяние. Что же такое эта злыдня спрятала от него?!

Я уже заканчивала ужин, когда муж появился в дверях кухни и мрачно заявил:

— Мне нужны иголка с ниткой. Кусок хлеба с маслом застрял у меня в горле. Так вот что он искал! Интересно, откуда мне их взять? Ничего похожего на швейные принадлежности мне не попадалось на глаза в этом доме, кроме упомянутой зингеровской машинки, а гадать, куда Басенька могла их засунуть, — бесполезно. Не стану же я сейчас, при нем, их искать?

— С какой ниткой? — неприязненно поинтересовалась я, чтобы выиграть время.

— С белой и черной, — подумав, ответил муж. Еще подумал и добавил: — И еще мне нужна булавка. Две булавки.

— Так возьми сам. Кто тебе запрещает?

— Взял бы, так ведь ты опять куда-то их засунула, — обиженно возразил он. — Сколько раз говорил — пусть стоит на виду, тогда буду брать сам. Я чуть было не ляпнула, что это не я засунула, а его Басенька, да вовремя прикусила язык. Вместо этого мерзким голосом ответила:

— Завтра дам. Ишь мода какая — шить по ночам!

Ему ничего не оставалось, как принять мои условия:

— Ну завтра, так завтра, только с самого утра.

Поиски заняли у меня чуть ли не всю ночь. Как я и предполагала, в ящичках швейной машинки было все, что угодно, только не то, что положено. Один из них был доверху забит пробками для бутылок, среди которых притаился штопор. Второй — карандашами и шариковыми ручками. Третий — тюбиками губной помады и зубной пасты. В комнатке домработницы мне правда попался портняжный сантиметр, но нигде никаких следов ниток и иголок. Уже стало светать, когда я отправилась спать, решив приобрести необходимые принадлежности в магазине. Гонорар в пятьдесят тысяч злотых уже не казался мне слишком большим…